Синергетика изучает самоорганизацию сложных систем различной природы и различного назначения. Термин введен в науку Г. Хакеном сначала для исследования самоорганизации физико-химических явлений, затем наблюдения за самоорганизацией были спроектированы на природные (биологические) и социальные системы [18]. Синергетическая парадигма в лингвистике активно разрабатывается с конца ХХ века [1; 2; 3; 4; 5; 8; 10; 11; 19], однако она зародилась еще ранее в исследованиях самоорганизации различных языковых явлений учеными с универсальными научными интересами [7; 15; 17]. Это еще раз утвердило междисциплинарный подход к изучению лингвистических явлений.

Синергетика исследует самоорганизующиеся объекты во всех сферах, где они существуют. При этом каждый объект остается в поле зрения традиционных наук, но синергетика добавляет свои представления, терминологию и выводы. Синергетика исходит из того, что любой объект ее внимания является системным. Самоорганизующаяся система (далее С-система) всегда имеет цель, т.е. некоторое предназначение. Ее системные свойства благодаря связям и взаимодействию ее составляющих далеко не тождественны свойствам ее частей. Любой С-системе характерны состояния неустойчивости, нелинейности развития, диссипативности, но в то же время у нее существуют положения динамической устойчивости. Приведенный краткий обзор свойств С-систем имеет самое непосредственное подтверждение в языковых и речевых системах, в различных типах дискурса. Подробное освещение этих вопросов дано в работах [10; 12; 13; 19].

С-система может иметь мало или много устойчивых состояний, однако все их множество дискретно. Иначе говоря, одно устойчивое состояние заметно и измеримо отличается от другого своим уникальным набором параметров и их диапазоном значений. Этот набор в синергетике принято называть аттрактором. Притяжение к устойчивому положению может ассоциироваться у нас с наличием внешне заданной цели для системы – соответствовать определенному набору параметров. Однако здесь легко впасть в заблуждение: устойчивые состояния С-системы не задаются извне, а свойственны ее природе (что не всегда объяснимо из-за ограниченности наших знаний). «Притяжение» к аттрактору происходит не в силу его пожеланий, а потому, что траектория, путь системы к нему – через наименьшие затраты ресурсов. В связи с иерархичностью С-системы в ней присутствует не один аттрактор, а целая их иерархия, подобная структуре системы.

Понятию «аттрактор» противостоит понятие «репеллер» – набор параметров и их значений, которые «отталкивают» С-систему от положения равновесия в том смысле, что он вводит ограничения различной природы на свободу стремления С-системы к цели, к равновесию. Если аттрактор обозначает то состояние равновесия С-системы, к которому она стремится, то репеллер выражает своим содержанием все ограничения и запреты для системы. Например, при возникновении дискурса содержанием репеллера являются нормы изложения, традиции жанра, объем, экстралингвистические условия, архетипы коммуникантов и пр. Содержанием аттрактора выступают характеристики автора дискурса как языковой личности, его цели и речевые стратегии, а также встроенные в языковую картину мира социальные ожидания на результаты реализации дискурса.

Большинство реально существующих сложных систем нечетко определены, и их параметры находятся в сложных взаимосвязях. По этой причине в С-системах часто наблюдаются острые противоречия между требованиями к поведению системы со стороны аттракторов и со стороны репеллеров. Простейший пример – требования к краткости некоторых типов текста и требования к передаче ими объемной информации разного рода. Конкуренцию между требованиями репеллера (краткость) и требованиями аттрактора (передать значительный объем информации) автору как языковой личности приходится преодолевать выбором соответствующих речевых стратегий.

Противоречивые требования к С-системе со стороны аттракторов и репеллеров не приводят к ее распаду благодаря тому, что она иерархична. Несколько схематизируя ситуацию, можно утверждать, что разные составляющие иерархии в процессе самоорганизации приобретают противоположные качества. Одни удовлетворяют требованиям аттракторов, другие – репеллеров. В целом С-система, сохраняя свою структуру и цели, приобретает полярно противоположные свойства и возможность альтернативного поведения. Явления поляризации в различных типах дискурса можно, например, рассматривать как противостояние фактуальной информации в тексте и имплицитной в подтексте.

Основным инструментальным понятием синергетики является понятие «параметр порядка». Этим термином назван наиболее подвижный, изменчивый параметр С-системы. Его динамика обусловлена относительной независимостью от других параметров. Согласно представлениям синергетики параметр порядка подчиняет себе остальные параметры системы и приводит их диапазон изменения в соответствие с требованиями аттракторов и репеллеров.

Слова «подчиняет, приводит в соответствие с требованиями …» являются метафорами. Олицетворение параметра порядка и приписывание ему собственной воли и целеустремленности – лишь удобная трактовка реальных событий в С-системе. На самом деле параметр порядка в силу своей подвижности и независимости просто наиболее легко стимулирует большие необратимые отклонения С-системы от равновесия, и она стремится с наименьшими затратами ресурсов к новому положению равновесия, выраженному значениями ее параметров в аттракторе. У внешнего наблюдателя создается впечатление, что «все это устроил параметр порядка, хотя ему и неведомо, куда он приведет систему».

Беглый обзор базовых и инструментальных понятий синергетики и примеры их простейшего (но не единственного) проявления в языке и речи не может убедить в том, что лингвосинергетика является актуальным, назревшим направлением в лингвистике. Опыт усвоения разнообразных, нередко противоречивых лингвистических парадигм, их трактовки разными школами может, скорее, привести к выводу о маргинальности лингвосинергетики. Однако возникает противоположный вывод, если тщательно проанализировать причины многообразия и противоречий лингвистических учений и способность лингвосинергетики к интеграции парадигм.

В настоящее время существует несколько источников, в которых утверждается мысль о том, что современная лингвистика есть эклектический симбиоз различных методологий и научных парадигм. Над интеграционными процессами преобладают процессы разграничительные, т.е. разветвление концепций, дробление тем исследований, а результаты именуют «несомненным вкладом» в когнитивистику, теорию дискурса, лингвопрагматику и т.п.

Отмечается, что «трудно представить себе более кастовую, массоновскую науку, чем лингвистика. Лингвисты постоянно от чего-нибудь отграничиваются. Любимый способ уничтожить идейного противника – провозгласить: «это не лингвистика!» [14: 4]. Естественно, что приведенные выше оценочные и эмоциональные высказывания необходимо обосновать или опровергнуть научным языком. И, тем не менее, приведенные оценки выражают попытку самоосознания в современной лингвистике, иначе говоря, попытку осознать ее методологические подходы и их соответствие/несоответствие общей научной методологии.

В данном отношении современная лингвистика не является образцом совершенства: высказываются мнения о недостатках ее методологической базы. Академик Р.М. Фрумкина утверждает, что в отличие от представителей точных и естественных наук гуманитарии не часто размышляют о методах и процедурах, которыми сами они постоянно пользуются. Исследователи не склонны задавать себе вопросы о том, какие положения принимаются как само собой разумеющиеся, а какие остаются в области сильных, а то и сомнительных допущений, какие познавательные установки доминируют, каковы актуальные ценностные ориентации и что происходит при их смене и т.д. Перечисленные позиции не осознаются в качестве проблем [16].

Эту же мысль по-своему развивает академик Р.Г. Пиотровский: «В процессе исследований образовательной среды для подготовки специалистов-гуманитариев нового типа выяснилось (особенно в филологии), что большинство студентов старших курсов, магистрантов, аспирантов филологических специальностей не только не владеют своими профессиональными технологиями, но даже не подозревают об их существовании. Оказалось также, что привлекавшиеся к разработке инновационной среды профессора и преподаватели, которые защищали филологические, педагогические и культурологические диссертации в 1990-е и последующие годы, имеют туманные представления о существе исследовательских технологий в этих областях знаний» [8: 69].

По словам Р.М. Фрумкиной в науке ученому в начале исследования всегда предъявлен некоторый канон, предписывающий общепринятый способ перехода от "предзнания" к вербальной постановке проблемы. В сфере точных и естественных наук соответствующий канон четко эксплицирован. В науках гуманитарного цикла такой канон тоже есть, хотя он часто остается без экспликации: там, где в точных науках царит закон, в гуманитарных преобладает обычай. Чаще всего это явная или скрытая отсылка к той или иной традиции. Наконец, что особенно важно, в точных и естественных науках существует язык, позволяющий – по крайней мере, в пределах конкретной парадигмы – соответствующие каноны обсуждать или оспаривать. В лингвистике нет ни упомянутых канонов, ни прозрачного языка для споров и обсуждений. Лучшая возможность в этом убедиться – не публичные дискуссии, которые нередко напоминают известную басню о глухих, а работа с начинающими и притом нетривиально мыслящими молодыми лингвистами [16].

От того, в каком ракурсе представится нам несовершенство методологической базы современной лингвистики, зависит прогноз ее дальнейшего развития. Такие прогнозы развития у Р.М. Фрумкиной называются «идеальными проектами». Идеальный проект науки – это в самом общем виде ответы на вопросы о том, что нужно изучать, как нужно это изучать, и почему ценностью считается изучение именно "этого", а не чего-либо иного. Идеальный проект не может быть реализован до конца, но его осознание важно для всех работающих в науке. Приводится пример из области литературоведения смены идеального проекта, связанной с переоценкой ценностей. До определенного времени литературоведы уделяли основное внимание изучению «классиков», их стиля, интенций, отражения ими эпохальных ценностей. Но настал момент для вопроса: является ли художественной литературой то «чтиво», которым пользуется 97,5% читающей публики во всем мире? [там же]. Как его изучать, если вопреки своему качеству оно формирует вкусы миллионов? Так возник новый идеальный проект.

Лингвисты, по мнению Р.М. Фрумкиной, идеального проекта не имеют и пребывают пока на стадии осознания его необходимости. В свое время А.Е. Кибрик афористично описал желаемое будущее лингвистики как переход от "что-лингвистики" (описание структур) к "как-лингвистике" (описание процессов), и далее – как создание "почему-лингвистики". Тем самым подчеркивается ценность объяснения (хотя оно видится как задача будущего), а не только описания, что соответствует положению дел в лингвистике наших дней [там же].

Таким образом, идеальный проект будущего для лингвистики должен создавать «почему-науку», избегать редукционизма уровней, импорта «точности» определений, взятых из других наук. Лингвосинергетика, безусловно, претендует на статус «почему-лингвистики», но при этом не следует смешивать объективную основу данных претензий с амбициями разработчиков. На наш взгляд, объективной основой является следующее:

1. Синергетика – междисциплинарная наука; ее методология направлена на выяснение причин самоорганизации («почему-наука»). В том числе на выявление синергетической природы лингвистических объектов. К настоящему моменту ряд направлений лингвистики уже успел «подружиться» с синергетикой. В нашей работе [12] проведен обзор известных трудов, в которых в синергетическом аспекте представлена квантитативная лингвистика [2; 3; 5; 7; 8], лингвопсихология [1], лингвистическая философия [4]. В цикле наших предыдущих работ сделана попытка рассмотреть с синергетической точки зрения различные типы дискурса [11; 12: 131-141; 151-179; 19].

2. Синергетика не импортирует точность своих определений в лингвистику. Подход к дефинициям в синергетике – особый. Использование концептуальной метафоры неизбежно приводит к переименованию и переосмыслению смежных устоявшихся научных понятий, при этом двоевластия названий не возникает лишь в том случае, если учитывать принадлежность названного по-разному к различным научным парадигмам.

По мнению И.А. Герман трудность восприятия современных парадигм состоит в том, что в них изменяется подход к дефиниции научных понятий. На смену стремлению к подбору четких дефиниций для каждого объекта приходит обобщенно-метафорическое описание целой группы разнородных объектов, играющих единую роль в организации системы [1: 21-22].

Таковыми в синергетике являются аттракторы и репеллеры, параметр порядка, бифуркации и пр. В математической синергетике и областях ее допустимого количественного применения эти понятия имеют четкие дефиниции. В областях качественного описания (лингвистика – одна из них) эти понятия играют роль плодотворных концептуальных метафор. Их применение в чужих областях – условие развития науки, однако каждый раз такое применение нуждается в обосновании [10: 14-15].

3. Краеугольным камнем синергетической парадигмы является отрицание редукционизма в языковой и речевой иерархии.

Но главное достоинство синергетической парадигмы в лингвистике, как и в других науках, заключается в ее эвристичности. Степень эвристичности любой науки состоит в ее способности выдвигать гипотезы при неполном знании природы исследуемого объекта, находить аналогии и создавать на этой основе ряд моделей объекта. Как правило, границы применения таких моделей неизвестны (аналогия, неполная индукция – ориентиры не совсем надежные). Мера эвристичности проявляется и в способности определенной науки находить эти границы. Проблема границ применимости теорий актуальна для любой науки. Общенаучным ограничителем здесь является известная теорема Геделя: ни одна система не может быть описана полностью и непротиворечиво в понятиях и терминах самой этой системы [6: 25].

Важность определения границ применимости парадигм в лингвистике неоспорима. Синергетика способствует осознанию метафоричности понятия «граница» как геометрической линии или поверхности. Понятие обогащается его фрактальным представлением, наличием транзита и пошлин для цивилизованного общения различных парадигм. Важно не отграничение теорий, учений и взглядов, а их взаимодействие, но при этом каждая связь есть наработанная эвристика. Синергетика позволяет «делать вылазки», разведку в чужих парадигмах и приносит «домой» информацию к размышлениям.

К сожалению, в настоящее время внедрение синергетики в лингвистику наталкивается на ряд предубеждений, которые приходится последовательно преодолевать. Их можно более или менее четко сформулировать.

1. В современных лингвистических публикациях нередко встречаются рассуждения о синергетических процессах в языке и речи. Глубина рассуждений простирается от поверхностной «дегустации» этих процессов до указания/описания их противоречивости, несомненно ведущей к саморазвитию языка и речевых произведений. Описание противоречий подготавливает основу для подлинно синергетических исследований. В этих же работах предпринимаются попытки использования отдельных понятий научной синергетики, однако инструментарий употребляется не полно, не системно, т.е. не становится рабочим. Мы исходим из очевидных соображений: работы по лингвосинергетике вырождаются в общие слова, если не использованы базовые понятия и синергетический инструментарий.

2. Понимание загадки самоорганизации затрудняют наши антропоцентрические представления. Нам трудно представить себе «цель» самоорганизующегося объекта, если в его создании никаким образом не участвует человек и не задает эту цель. С другой стороны, обыденное сознание с трудом соглашается признать элемент самоорганизации в ярко выраженных авторских произведениях – романах, симфониях, картинах. Игнорируется тот факт, что с синергетической точки зрения творчество автора связано не с произволом в выражении своих идей, а с творческим преодолением конфликта между его интенциями и ограничениями жанра, между аттракторами и репеллерами возникающей системы. Таким образом, человек в самоорганизующейся системе – лишь одна ее составляющая, но наделенная способностью распознавать параметры порядка, воздействовать на них и тем самым играть роль мощного катализатора процессов.

Дискуссии о принятии / непринятии лингвосинергетики свидетельствуют о наличии в ней глубокого содержания. Таким образом, возможно, нас ждет новый идеальный проект в лингвистике, а его существенным фактором организации станет акцент на изучение синергии языка и речи – основных источников зарождения, актуализации и передачи смыслов.

Дискурс в аспекте информативности

Синергетический вектор исследования речевых жанров

Дискурс и метаметафора в синергетическом аспекте

МЕТАМЕТАФОРА: уточнення терміну та підходи до аналізу (на матеріалі україномовних та німецькомовних байок і притч)

Научный дискурс в свете основных положений синергетики

Самоорганизация речевого произведения в информационном аспекте

Лингвосинергетика: направления и перспективы

Мегоконцепт синергетика в общенаучной картине мира

Прагмастилистика дискурса в свете лингвосинергетической парадигмы

Синергетика композиции речевого произведения

Дискурс байки у синергетичному аспекті (на матеріалі української, російської та німецької байки)

Дискурс байки у синергетичному аспекті (на матеріалі англомовної прозової байки)

Дискурс притчі у синергетичному аспекті

Языковые фильтры: неравновесные состояния и развитие языка

Актуальное членение текста и проблема сохранения контекста и стиля при переводе

Лингвистические парадигмы и синергетика (на материале квантитативной лингвистики)

Направления лингвосинергетических разработок: синергетика и лингвистическая философия

Синергетическая парадигма в современной лингвистике

Эвристическая и интегрирующая роль синергетики в лингвистике

Синергетика в филологии – наука настоящего и будущего: перспектива изучения в университетах Украины

Витоки, основні положення, напрями і перспективи сучасної лінгвосинергетики (у науково-популярному викладі)

Інформаційно-синергетична модель англомовної детективної розповіді

Композиция и стиль фантастического рассказа Ся Цзя 百鬼夜行街 («Улица призраков»)