Опубликованные статьи
  • 1
  • 2
Языковые фильтры: неравновесные состояния и развитие языка
Статья опубликована в: Нова філологія. – №1(12). – Запоріжжя: ЗДУ, 2002. – С. 33-39.
Автор: Пихтовникова Л.С.

Несерьезный на первый взгляд «Словарь курьезов» может навести на серьезные размышления, побудить к формулированию своих мыслей и/или вспомнить идеи, давно высказанные другими авторами. «Словарь курьезов, смешных и несмешных» В.Д. Милованова1(псевдоним профессора В.Д. Девкина) издан в 2000 году малым тиражом (500 экз.), что никак не отражает его научную и эстетическую роль. Данная коллекция курьезов, непричесанных мыслей, афоризмов и размышлений находится в общем русле многолетней научной деятельности Валентина Дмитриевича Девкина2, лингвиста и педагога, воспитателя нескольких поколений языковедов.

Область научных интересов В.Д. Девкина невозможно обозначить какими-то ограничительными линиями, однако тематика его работ в той или иной мере посвящена отклонениям от нормы в разных слоях языка. Специалист по синергетике сказал бы (допуская, быть может, некоторую метафоричность) – нарушениям равновесного состояния языка.

Отклонения от нормы и равновесия в языке исследовались многими авторами. «Как получается, что слова, являющиеся в своей сути именами и обозначениями и сочленяющиеся так, как анализируется само представление, могут непреодолимо удаляться от их изначального значения, приобретая смежный смысл, или более широкий, или более ограниченный? Изменять не только форму, но и сферу применения?»3

По В.В. Налимову4, отклонения от нормы возможны благодаря смене языковых фильтров.

О природе, функциях и поведении языковых фильтров следует сказать особо. Главная функция таких фильтров – отбор лексики, грамматических конструкций, типов композиции и т.п. для создания дискурсов определенного вида. Отбор, выборочность приводят к семантическим смещениям. Расхожий, но не единственный пример проявления фильтров – дискурсы со сниженной лексикой. Аналогично создаются дискурсы знакомства и общения в чатах Интернет. Здесь наряду с отбором лексики и упрощенной грамматики (свидетельствующих: я – свой) фильтр выполняет еще одну функцию: при отсутствии звукового и визуального контакта быстро заявить свою оригинальность и информированность (иначе контакт прервется)

Менее тривиальные примеры фильтров – язык общины хиппи-путешественников, отражающий целую философию, большевистская риторика, язык политиков. 5

В предыдущие десятилетия фильтр языка политиков на шестой части планеты имел ряд специфических черт и критериев отбора языкового материала. Высшей оценкой было сравнение с лакированной фигурой вождя. «Верными ленинцами» последовательно называли всех генеральных секретарей. Истину и материальные блага в риторике принято было добывать силой, принуждением: борьба за урожай, чистоту философии; противостояние враждебной идеологии и пр.

Была характерна мифологизация, при которой с реальным явлением сопоставлялась метафора, а затем с метафорой обращались как с реальностью: «Земля – мать, а разве можно мать продавать!»

Ритуальность речей (цитирование вождей) и недиалогичность (догматизм) советского политического языка также хорошо известны. Мы еще долго будем ощущать это наследие.

Однако смена фильтров, исходя из последнего примера, более чем очевидна. В дискурсах 90-х годов прошлого века прежняя возвышенная лексика и риторические фигуры приобрели ироническое звучание, подкрепленное массовой десакрализацией былых вождей и кумиров.

Преобладание иронического (шире – комического) – признак нового осмысления прожитой эпохи. Комическое – это конфликт ничтожного (выродившегося) содержания с внешне респектабельной формой.

«Ирония есть эстетическое доказательство от противного»6, и поэтому с лингвистической точки зрения комическое описание истины часто производится ненормативным языком, смещенными понятиями.

Соответствующий языковый фильтр и отражен в «Словаре курьезов …». Политические мини-анекдоты, афоризмы, сентенции здесь перемешаны с бытовыми наблюдениями, «одесским фольклором», видоизменениями отдельных слов, придающими им неожиданный смысл. Все вместе это создает многообразную, но цельную картину постперестроечной жизни, мыслей и настроений бывшей советской интеллигенции и лиц, приравненных к ней.

Любая микро-статья «Словаря» иронична и/или изрядно саморефлексивна. Это не может не понравиться людям думающим. Словарь, несомненно, оправдает свое предназначение «для широкого круга читателей», если только заменить этот штамп из прошлого на другие слова – «для читателей, думающих о будущем». Словарь побуждает задуматься об общих законах развития языка и его ограничений – фильтров.

Критерии отбора языкового материала на фильтрах складываются от воздействия разных причин, как внешних (социальных), так и внутриязыковых. При синхронном переводе особенно труден перевод афоризмов, метафор, игры слов и т.п. ввиду несовпадения внутренних структур языков.

Динамика (самоорганизация) фильтров может быть охвачена не одним, а несколькими аспектами, которые из-за новизны этой темы можно описать лишь фрагментарно. Неизбежно также использование аналогий и концептуальных метафор.7

Изменения семантических полей почти никогда не бывают синхронными и симметричными образованию фильтров. Запаздывание по времени (фильтр есть, а соответствующие наррации лексики еще не образованы), различия в принятии нарраций населением, дихотомия (сужение-расширение) семантического поля имени и т.п. – суть обычные явления в развитии языка. Этот процесс напоминает волнообразование в физике с неизбежной интерференцией волн, образованием устойчивых узлов в стоячих волнах. М. Фуко говорит об этих «узлах» вполне определенно: «Постепенный анализ языка и более совершенное его расчленение, позволяющее дать одно имя множеству вещей, сложилось по линии тех фундаментальных фигур, которые были хорошо известны риторике: синекдоха, метонимия и катахреза (или метафора, если аналогию трудно заметить сразу)».8

Существенное условие саморазвития системы, в том числе языковой – это ее неравновесное состояние. Говоря несколько упрощенно, равновесным был бы такой идеализированный язык, в котором все имена и предикаты (подлежащие и сказуемые) имели бы строго очерченные и неизменные семантические поля. Таков язык математики. В естественном языке равновесие постоянно нарушается путем метафоризации, иносказания, поляризации различных смыслов одного и того же имени. Пример: современный смысл слова «стимул» весьма далек от первоначального древнеримского. Стимулом там называли длинную заостренную палку, которой погоняли заупрямившихся животных.

Носитель развивающегося языка – народ. Все отклонения от языковой нормы возникают сначала на индивидуальном уровне, как малые флуктуации, а затем некоторые из них закрепляются в видоизменениях семантических полей. Часто по линиям фундаментальных фигур, о которых говорит М. Фуко: «За один день на рынке в Галле создается больше оборотов речи, чем в течение многих дней на академических собраниях».9 Постоянные флуктуации и их закрепление и разрастание возможны благодаря способности и стремлению Ноmо sapience к образности языка (тропам), подражательности и спонтанности языкового творчества.

Бегло и нестрого можно установить связь языковых концепций М. Фуко и В.В. Налимова, развивающих и дополняющих друг друга. По Налимову, образованию всякого языка (искусственного, естественного и даже дискурсов) предшествует семантический вакуум, или нерасчлененный континуум смыслов. Текст (тексты, дискурс) возникает благодаря появлению языкового фильтра, осуществляющего отбор семантических значений путем их поляризации и используя противоречивое единство языковых средств. Природа поляризации и противоречий хорошо описывается языковым четырехугольником М. Фуко. Этому предшествует описание тропологического пространства языка, весьма сжатое, изобилующее метафорами, рассчитанное на опытных специалистов по языкознанию.10

Согласно Фуко, риторическое пространство слов основано на свободе знака размещаться для выражения какого-то представления как во внутреннем элементе (например, корень слова), так и в соседней точке (предположительно синоним) и в аналогичной фигуре (иносказание). Разнообразие свойственно языку потому, что слова имеют свое место не во времени, а в пространстве, в котором они могут обрести свою исходную позицию (нормативное значение), а также перемещаться, «развертывать кривую своего движения в тропологическом пространстве». «Без тропологического пространства язык не образовался бы из всех нарицательных имен, позволяющих установить отношения атрибутивности» (там же).

Понятие тропологического пространства весьма сходно с понятием совокупности семантических полей, однако имеет более широкий смысл, т.к. содержит идею развития языка путем отклонения от нормы. Тропологическое пространство также сходно с современным понятием базы (сети) знаний.

Рис.1. Языковый четырехугольник Фуко.

Языковый четырехугольник Фуко состоит из 4-х теорий, дополняющих друг друга и попарно противостоящих друг другу. Расчленение наполняет содержанием чистую словесную форму предложения, но противостоит ей так, как именование противостоит атрибутивности. Обозначение связывает в единое целое все именные формы, которые разделены расчленением. Но обозначение противостоит расчленению. Деривация раскрывает непрерывное движение слов от их возникновения. Но это движение противостоит устойчивости связи, соединяющей корень слова с представлением. Расчлененным (членораздельным) языком можно владеть лишь в той мере, в какой слова не перестают образовывать производные слова, меняя сферу применения. М. Фуко графически иллюстрирует последнее утверждение диагональю (рис. 1), вдоль которой можно фиксировать состояние языка: его способность к расчленению определена уровнем деривации, которого язык достиг. Здесь определяется историческое положение языка.

Данный беглый очерк ни в коей мере не способен отразить полностью учение Фуко, но схватывает лишь тот момент, в котором показана эволюционная роль поляризации, противоречивого единства языковых средств и отклонений от нормы (деривации).

Четырехугольник Фуко иллюстрирует и подтверждает ту истину, что любой языковый фильтр, отбирая и отклоняя от равновесия, тем самым лишь способствует обогащению и развитию языка. На первый взгляд проследить этот обширный процесс невозможно. Однако концепции развития языка, подобные концепциям в трудах11, и работы, развивающие и наполняющие их12, – убеждают в противоположном.

Ссылки и примечания
  1. Милованов В.Д.. Словарь курьезов, смешных и несмешных. – М.: ЭТС, 2000. – 46 с.
  2. Никифорова В.Г.. Профессор Валентин Дмитриевич Девкин. – М: МГПУ, 1995. – 80 с.
  3. Фуко М.. Слова и вещи. – М.: Наука, 1994. – 144 с .
  4. Налимов В.В.. В поисках иных смыслов. – М.: Прогресс, 1993. – 261 с.
  5. Язык и праязык политиков // Знание–сила. – 1991. – № 12. – С. 36-43.
  6. Краткий словарь по эстетике. – М.: Просвещение, 1983. – С. 59.
  7. Метафора в языке и тексте. – М.: Наука, 1988. – С. 119-134.
  8. См. сн. 3.
  9. Там же.
  10. Там же.
  11. См. сн. 3 и 4.
  12. См. сн. 1, 2, 5.
Опубликованные статьи
  • 1
  • 2